За последний год могло сложиться впечатление, что вопросы, связанные с климатическим кризисом, сокращением выбросов и “зелёными” рыночными треками отошли в России на второе место и дальше. По словам экспертов Высшей школы экономики (ВШЭ) и общественных специалистов, это не совсем так — стейкхолдеры еще сохраняют интерес к повестке.
Природно-климатические проекты — это такие инициативы, которые помогают сохранять и восстанавливать экосистемы, либо развивать управление так, чтобы они эффективно поглощали и удерживали парниковые газы.
Важность природных экосистем в поддержании климатического баланса планеты огромна, и экологические НПО несколько лет подряд в своих решениях призывали принять отдельную цель по увеличению поглощения СО2 лесными и другими наземными экосистемами за счет: а) мер сохранения и восстановления естественных экосистем-поглотителей, б) предотвращения, раннего обнаружения и эффективного тушения лесных пожаров, в) облесения и лесоразведения, г) вывода малонарушенных лесов из хозяйственного оборота, д) восстановления и обводнения болот и водно-болотных угодий.
Но для ряда стейкхолдеров в России природно-климатические решения и проекты на их основе — это в первую очередь не столько сохранение естественного климатического регулятора, сколько формальное использование лесов как фактора генерации углеродных единиц (для углеродного рынка) и для "зеленого" имиджа самих компаний. Сохранивший заинтересованность в “озеленении” своей репутации бизнес видит лесоклиматические проекты, как один из самых простых и понятных способов заработать “баллы” на посадке деревьев. Решившие разобраться в системе энтузиасты обнаружат много противоречивой регуляторики, отсутствие или недостаток верифицированных методик оценок поглощения, крупные затраты без гарантии результата и обоснованные ограничения для подобных проектов на углеродных рынках. А общественные эксперты в свою очередь обращают внимание на то, что одними посадками и предотвращением вырубок климат сбалансировать не удастся.
Исследование, опубликованное журналом Nature, показывает, что потенциал для “естественного” (то есть за счет работы с экосистемами) поглощения парниковых газов на планете может составить примерно 10 миллиардов тонн СО2-эквивалента в год. 40 процентов от этого объема можно достичь за счет отказа от вмешательств в экосистемы, еще 40 процентов — при помощи устойчивого управления природными территориями, остальной объем эксперты отводят восстановлению нарушенных экосистем.
При этом только в 2021 году примерный объем мировых выбросов СО2 от ископаемого топлива составил 36 миллиардов тонн, то есть практически в 4 раза больше, чем оцениваемый глобальный потенциал природно-климатических решений. Это значит, что приоритетными действиями должны оставаться реальные меры по декарбонизации.
Для бизнеса природно-климатические решения остаются привлекательными часто потому, что они не столь затратны, как технологические меры. Например, повышение энергоэффективности производства, снижение углеродного следа продукта на жизненном цикле, переход на возобновляемую энергетику и тд. Но настолько ли эти проекты полезны и перспективны?
Лесоклиматические проекты действительны не так просты, как может показаться на первый взгляд. Они требуют тщательной подготовки, мониторинга, верификации, и должны давать результат на сроке до 45 лет, если следовать международным стандартам и выводить углеродные единицы на рынки. При этом единицы, сгенерированные за счет таких проектов, не будут пользоваться большим спросом, так как они несут большие риски, а для верификации результатов не существует единой методики. К примеру, недавний анализ показал, что только 9 из 100 подобных проектов в мире действительно можно отнести к климатическим.
Более того, бывает, что по окончанию проекта посаженный лес может быть вырублен, всегда существуют риски повреждения территории пожарами, вредителями, инвазивными видами, природными катаклизмами, которые только учащаются из-за изменений климата.
Но для ряда стейкхолдеров в России природно-климатические решения и проекты на их основе — это в первую очередь не столько сохранение естественного климатического регулятора, сколько формальное использование лесов как фактора генерации углеродных единиц (для углеродного рынка) и для "зеленого" имиджа самих компаний. Сохранивший заинтересованность в “озеленении” своей репутации бизнес видит лесоклиматические проекты, как один из самых простых и понятных способов заработать “баллы” на посадке деревьев. Решившие разобраться в системе энтузиасты обнаружат много противоречивой регуляторики, отсутствие или недостаток верифицированных методик оценок поглощения, крупные затраты без гарантии результата и обоснованные ограничения для подобных проектов на углеродных рынках. А общественные эксперты в свою очередь обращают внимание на то, что одними посадками и предотвращением вырубок климат сбалансировать не удастся.
Исследование, опубликованное журналом Nature, показывает, что потенциал для “естественного” (то есть за счет работы с экосистемами) поглощения парниковых газов на планете может составить примерно 10 миллиардов тонн СО2-эквивалента в год. 40 процентов от этого объема можно достичь за счет отказа от вмешательств в экосистемы, еще 40 процентов — при помощи устойчивого управления природными территориями, остальной объем эксперты отводят восстановлению нарушенных экосистем.
При этом только в 2021 году примерный объем мировых выбросов СО2 от ископаемого топлива составил 36 миллиардов тонн, то есть практически в 4 раза больше, чем оцениваемый глобальный потенциал природно-климатических решений. Это значит, что приоритетными действиями должны оставаться реальные меры по декарбонизации.
Для бизнеса природно-климатические решения остаются привлекательными часто потому, что они не столь затратны, как технологические меры. Например, повышение энергоэффективности производства, снижение углеродного следа продукта на жизненном цикле, переход на возобновляемую энергетику и тд. Но настолько ли эти проекты полезны и перспективны?
Лесоклиматические проекты действительны не так просты, как может показаться на первый взгляд. Они требуют тщательной подготовки, мониторинга, верификации, и должны давать результат на сроке до 45 лет, если следовать международным стандартам и выводить углеродные единицы на рынки. При этом единицы, сгенерированные за счет таких проектов, не будут пользоваться большим спросом, так как они несут большие риски, а для верификации результатов не существует единой методики. К примеру, недавний анализ показал, что только 9 из 100 подобных проектов в мире действительно можно отнести к климатическим.
Более того, бывает, что по окончанию проекта посаженный лес может быть вырублен, всегда существуют риски повреждения территории пожарами, вредителями, инвазивными видами, природными катаклизмами, которые только учащаются из-за изменений климата.
Какие проекты могут представлять интерес для России и имеют тут наибольший потенциал?
Два трека активностей: повышение поглощения и снижение эмиссий. Первое — это восстановление экосистем (в том числе обводнение ранее осушенных болот), лесоразведение на сельхозземлях, развитие устойчивого землепользования. Второе — повышение пожаростойкости, снижение рисков пожаров и предотвращение вырубки. Но нельзя так просто выбрать место, засадить его или, наоборот, не трогать (пусть растёт само) и объявить это климатическим проектом. Далеко не все территории пригодны для реализации природно-климатических решений. И далеко не все проекты, осуществленные на пригодных для этого территориях, дают положительный результат.
Однако даже это может не остановить компании от внедрения таких решений, ведь даже если углеродные единицы не получатся, лесоклиматические проекты можно отлично вписать в стратегию устойчивого развития, например, по целям сохранения биоразнообразия. Также это может быть стимулом для компаний с точки зрения следования ими принципам ESG (принципам социального, экологического и корпоративного управления).
Интерес бизнеса сохраняется даже несмотря на
Однако даже это может не остановить компании от внедрения таких решений, ведь даже если углеродные единицы не получатся, лесоклиматические проекты можно отлично вписать в стратегию устойчивого развития, например, по целям сохранения биоразнообразия. Также это может быть стимулом для компаний с точки зрения следования ими принципам ESG (принципам социального, экологического и корпоративного управления).
Интерес бизнеса сохраняется даже несмотря на
- непрозрачную статистику по территориям, пройденным пожарами,
- отсутствие данных по выбросам парниковых газов от лесных пожаров,
- беспорядок в нормативах и номенклатуре,
- занижение причиненного ущерба и завышение потенциала поглощения экосистемами в стране, ,
- отсутствие конкретного определения природно-климатических решений в государственных документах,
- игнорирование международных стандартов декарбонизации
- и прочие недостатки и риски для реализации подобных проектов.
Подтверждая безусловную важность восстановления и сохранения природных экосистем для поддержания климатического баланса на планете, продолжаем обращать внимание на то, что приоритетом для климатических действий по декарбонизации должны быть реальные меры снижения выбросов в сфере энергопроизводства и энергопотребления — такие как повышение энергоэффективности и переход на ВИЭ. Даже если интерес компании только в том, чтобы остаться конкурентоспособными на рынке, который требует низкоуглеродные материалы и продукты — генерирование рискованных углеродных единиц за счет природно-климатических решений может быть только одной из дополнительных активностей, но не замещать фактическое сокращение выбросов и реальное снижение углеродного следа продукта.
