На КС27 в Шарм-эль-Шейхе стороны приняли историческое решение о создании фонда для компенсации потерь и ущербов от изменения климата. Годами уязвимые страны высказывались о необходимости создания такой финснсовой структуры, аргументируя это как катастрофами, которые происходят на их территории, так и исторической ответственностью развитых стран. Мы разобрались, почему потери и ущербы — это так важно и как должен работать такой фонд.
Что такое потери и ущербы
Потери и ущербы (eng. loss and damage) — это термин, обозначающий те последствия климатических изменений, которые не удалось предотвратить в том числе мерами адаптации. То есть когда мы говорим об адаптации и снижении выбросов — мы пробуем заглянуть в будущее и спланировать, с чем мы можем столкнуться в будущем, а также понять, какие последствия мы наблюдаем сейчас — и принять меры для смягчения эффекта от этих последствий.
Например, ожидая подъем уровня воды — построить дамбу или создать водоемы для излишков воды. Сталкиваясь с учащающимися волнами жары в городах — развивать инфраструктуру “зеленых коридоров” и увеличивать альбедо крыш, окрашивая их в белый цвет.
Однако потери и ущербы — это чаще всего то, что происходит уже сейчас. И главная особенность в том, что, в большей степени, последствия изменения климата стали настолько суровыми, что их невозможно предотвратить, особенно в уязвимых странах Глобального юга. Часто эти страны не обладают настолько развитой экономикой и ресурсами, чтобы самостоятельно справиться с энергопереходом и заранее адаптироваться к грядущим негативным поледствиям климатического кризиса. Поэтому (и еще по ряду причин) такие страны вынуждены просить помощи.
Когда кто-то говорит о потерях и ущербе, нам часто дают образы разрушенных домов, затопленных городов и затапливаемях островов. Однако это не только потеря территорий и собственности. В первую очередь потери и ущербы — это про людей, которые лишились своих домов, работы и средств к существованию. Это внутренние мигранты или климатические беженцы. Необходимо помнить, что в первую очередь страдают местные жители, и они же знают, как лучше компенсировать вред, нанесенный своей территории.
Как это работает в контексте климатической исторической справедливости
Почему же так необходимо создавать фонды и почему уязвимые страны так смело настаивают на том, чтобы развитые страны Глобального севера возмещали нанесенный им ущерб?
Именно здесь на первый план выходит историческая ответственность. Дело в том. что развитые страны в фокусе времени — это те страны, которые запустили индустриальную революцию в XIX веке. А, значит, первыми начали активно использовать ископаемое топливо, и в первую очередь уголь — самый “грязный” и углеродоемкий вид ископаемого топлива.
В исторической перспективе развитые страны (ЕС, США, Австралия, Япония и др.) выбросили в атмосферу несравнимое со странами Глобального Юга количество парниковых газов от сжигания топлива, промышленного сведения лесов, индустриального сельского хозяйства и другой масштабной деятельности. И до сих пор продолжают иметь крупный углеродный след.
Недавнее исследование показало, что Глобальный Север ответственен за 92 % глобальных выбросов. В исследовании учитывались численность населения и географические размеры, а также вклад в выбросы с 1850 года.
На первом месте в рейтинге США, которые с 1850 года выбросили более 509 гт CO2, и, как показывает краткий анализ выбросов углерода, на них приходится наибольшая доля выбросов за всю историю, около 20% от общего объема выбросов в мире. Китай занимает относительно отдаленное второе место с 11%, за ним следуют Россия (7 %), Бразилия (5 %) и Индонезия (4 %).
Между тем, на крупные постколониальные европейские страны, такие как Германия и Великобритания, приходится 4 % и 3 % от общемирового объема выбросов соответственно, не включая выбросы за рубежом при колониальном правлении. В целом, по разным данным, на долю стран, входящих сейчас в ЕС, приходится до 30 % общих исторических антропогенных выбросов парниковых газов.
Чтобы наглядно увидеть, как выбросы стран возрастали с XIX века, посмотрите это видео от Carbon Brief.
С 1850 по 2016 год Глобальный Юг выбросил около 889 Гт CO2-экв. парниковых газов (37 %), в то время как Глобальный Север с 1 490 Гт CO2-экв накопил значительно больше (62 %). При этом крупная часть выбросов, приписанных к странам Глобального Юга — следствие того, что крупные корпорации перенесли свои производства в так называемые развивающиеся страны, например, Индию и Китай.
Поэтому утверждать, что уязвимые страны и сообщества несут ответственность за рост выбросов парниковых газов от грязных производств компаний на своей территории — это буквально значит оправдывать трансконтинентальные корпорации, которые таким образом пытаются избежать ответственности за наносимые ущербы.
Почему создание фонда в рамках архитектуры РКИК — это достижение
Впервые вопрос эта проблема была поднята в 1991 году в отношении малых островных государств. Поэтому открытие нового финансового окна для покрытия потерь и ущербов — это результат долгого пути и неутомимой работы гражданского общества, представителей уязвимых стран и коренных народов, также испытывающих усиленное воздействие климатических изменений.
Тот факт, что на переговорах по климату в Шарм-эль-Шейхе в этом году создание фонда вошло в финальные решения конференции. Это доказательство признания исторической ответственности развитых стран за климатический кризис, а также признание на международном уровне, что эти страны должны за эту ответственность платить.
Более того, мы с годами мы наблюдаем расширение фокуса климатических финансов под “шапкой” ООН. Раньше фонды уделяли больше внимания митигации — снижению выбросов и, соответственно, были готовы финансировать проекты, направленные на энергопереход и другие меры. Был основан адаптационный фонд, который усилил фокус на меры, помогающие предотвратить последствия климатического кризиса. Так что, создание фонда для потерь и ущерба — это логичная, однако, при этом, не менее заслуженная победа.
Как, по мнению общественности, должен работать этот фонд
В рамках Конференции сторон тема финансов на потери и ущербы обсуждалась часто и продуктивно. Уязвимые сообщества делились, как они справляются с ущербом “в полях”, что не так с существующими финансовыми механизмами поддержки в рамках РКИК, и как по-настоящему эффективно нужно работать с потерями и ущербами.
На одном из параллельных мероприятий “Локализованное финансирование адаптации к изменению климата – сокращение потерь и ущербов и циклов неравенства” представители из нескольких уязвимых регионов предложили свое видение.
В первую очередь, нельзя отделять климатический кризис от других — продовольственного, гендерного, постковидного кризиса, систематической бедности. Все эти обстоятельства образуют систему, в которой сообщество становится более уязвимым к новым негативным событиям. И так как в современном мире мы сталкиваемся чаще всего с рядом кризисов и системных проблем одновременно, даже государства, которые честно стремятся преодолевать эти трудности, часто не находят достаточно ресурсов, чтобы действительно улучшить положение.
Например, последняя засуха в Эфиопии затронула около 10 миллионов человек, 2.2 миллиона из которых дети. Эта засуха практически лишила этих людей главного источника дохода — животноводства, так как 65 % крупного рогатого скота погибли от засухи. Около 100 тысяч людей были вынуждены покинуть свои дома. И засухи становятся более длительными, следуют друг за другом, и очевидно, что местное правительство просто не в состоянии компенсировать причиненные потери и обезопасить людей.
Даже при возможности поддержки из климатических фондов, работать с потерями и ущербами крайне трудно. Представители стран комментируют, что для них поддержка из климатических фондов в рамках РКИК означает запрос на крупный проект, длительное согласование и большую вероятность, что средства в итоге не дойдут до местных сообществ, которым они в первую очередь необходимы. Поэтому они предложили несколько опорных принципов для будущего механизма фонда:
- Думай локально, действуй локально. Не просто каждая страна, но и каждое местное сообщество сталкивается с разными типами и уровнями проблем, которые требуют специфических для территории и местных жителей решений. Поэтому нельзя, чтобы создавались единые инструкции или требования по компенсации потерь и ущербов для всех, и особенно, чтобы эти решения принимались развитыми странами, которые отдают деньги в фонд.
- Решения и финансы принимают местные сообщества. Обычно не более 10 % финансов, которые исходят от разного рода климатических фондов, доходят до местных жителей, которые просят поддержки. Остальные 90 % гранта теряются в пути. Поэтому уязвимые страны предлагают работать напрямую с сообществами, обходя (особенно проблемные) правительства.
- Поддержка должна быть в форме гранта, ни в коем случае не в форме кредита. Это важно, учитывая экономическое неравенство между донорами и принимающими странами, историю промышленной эксплуатации территорий уязвимых стран Глобальным Севером, а также историей колониальных отношений между ними. Доноры несут наибольшую ответственность за то, что приходится переживать жителям уязвимых стран.
Переговоры и рабочие группы по созданию внутреннего механизма работы фонда для компенсации потерь и ущербов будут создаваться в рамках следующих этапов климатических переговоров. Однако, пока неясно, когда фонд начнет действовать. Ряд развитых стран (в том числе самых мощных загрязнителей) настаивали в Шарм-эль-Шейхе на том, чтобы отложить “запуск” фонда до 2024 года и за это время обсудить механизмы его работы. Развивающимися странами такая позиция воспринимается скорее как блокирующая, так как они готовы выдвигать свои предложения и начинать работать со своими сообществами как можно скорее. Пока идут обсуждения, потери и ущербы будут только расти, да и климатический кризис не будет ждать, пока стороны придут к соглашению.
“Если вы не можете принять это решение сейчас, мы не верим, что вы примете его через два года”, — настаивали представители уязвимых стран на СОР27.